В фильме Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный», что давно признан классикой, есть знаковая сцена, слова из которой порой воспринимаются как историческая правда.
Могла ли «кончиться» Москва?
Татарский посол чуть ли не силой ломится в Московский Кремль и заявляет: «Казань — большой. Москва — маленький. Москва кончится. Наш великий хан подарок посылает. Русский царь позор не имей. Русский царь сам себя кончай». При этом посол демонстрирует тот самый подарок — внушительных размеров кинжал, которым, по словам «гостя», должен «кончить себя» Иван IV. Русский царь вырывает кинжал из рук посла и бросает его на пол, отвечая: «Видит Бог — не хотели мы брани этой! Но теперь сами на Казань пойдём!» Могло ли такое произойти?
В принципе, могло. И даже должно было произойти. Во всяком случае, именно такой ход событий и планировали в Стамбуле. В 1551 году, более чем за год до похода Ивана Грозного на Казань, турецкий султан Сулейман II Великолепный поставил своего племянника Девлет-Гирея во главе Крымского ханства. И не просто поставил. Он призвал все татарские государства объединиться под державой Девлет-Гирея, то есть фактически создать Крымско-Казанское государство с поддержкой Астраханского ханства, а потом этими силами нанести сокрушительный удар по Москве.
Если бы это произошло в реальности, то татарский посол действительно мог бы вести себя вызывающе, демонстрировать кинжалы и издеваться над русским царём. Казань, Крым, Астрахань и Ногайская орда в совокупности представляли собой более чем внушительную силу. А Девлет-Гирей, став во главе этого объединения, вполне мог устраивать подобные инсценировки, далёкие от всех писаных и неписаных законов и правил дипломатии. Более того — он их и устраивал. Двадцать лет спустя, в 1571 году, после набега на Москву, когда посады русской столицы были им сожжены, крымский хан писал Ивану Грозному: «Я хотел венца твоего и головы; а ты не пришёл и не стал против меня. А еще хвалишься, что ты московский государь! Когда бы у тебя был стыд, ты бы против нас стоял!»
Заметим — так говорит человек, имеющий власть только над Крымским ханством и располагающий только войском Крыма. Кстати, год спустя, после битвы при Молодях в августе 1572 года, почти всё это войско ляжет костьми в русских пределах и на пять дней окрасит своей кровью речку Рожайку, а Девлет-Гирей и думать забудет о нападениях на Русское царство.
Так что да — от такого заносчивого властителя во времена его силы и славы можно было бы ожидать прибытия чрезвычайно наглых послов, ни в грош не ставящих дипломатический протокол и элементарные правила приличия.
Каков был реальный расклад сил?
Но в том-то всё и дело, что Девлет-Гирей, даже будучи ставленником турецкого султана, попросту не успел возглавить Казань. А она к тому времени находилась в формальной зависимости от Москвы. Во всяком случае, реальное казанское посольство, отправленное осенью 1551 года в Москву, не имело ни прав, ни возможностей надувать щёки и чем-то там угрожать. Возглавлял посольство Нурали Ширин, занимавший должность беклярбека, то есть второго по значению лица государства. И он не требовал. Он просил. Сначала просил вернуть Казани отошедшее к России правобережье Волги. Потом просил если не возврата, то хотя бы возможности собирать там дань. Потом — хотя бы часть дани. А совсем потом просил, чтобы Иван Грозный убрал с Казанского престола хана Шаха-Али и «дал бы им наместника, боярина своего, чтоб держал град Казань».
Условия были приемлемые, и русский царь на них почти согласился, поставив встречным условием возврат всех русских пленных, которых на тот момент в пределах Казанского ханства насчитывалось до ста тысяч человек.
Дело шло к миру. У Русского царства не было никаких причин затевать поход, вторжение и осаду Казани. Но в марте 1552 года в Казани произошёл государственный переворот, организованный не без поддержки Крыма. Русские стрельцы, находившиеся в городе, были перебиты. Казань разорвала все отношения с Русским царством, призвала на престол астраханского царевича Ядыгар-Мухаммеда и стала не просто готовиться к войне, но открыла прямые военные действия.
Так что единственные исторически достоверные слова в том самом эпизоде фильма «Иван Грозный» произносит только русский царь: «Видит Бог, не хотели мы брани этой!» Поход Ивана Грозного 1552 года, окончившийся взятием города и ликвидацией Казанской государственности, был вынужденной мерой.
Оцените материал